Jewish Book Favorites - English
Site Map - English

6. Обретение Торы

—   В чем дело? — спросил встревоженный Дани.

—   Не двигайтесь! — твердо повторил Шалом.— Мы совершенно забыли. Ведь мы же несем!

—   Ну и что тут такого? — спросил Гилад.

—   Сегодня Суббота. Нам нельзя ничего нести. Это в Израиле вокруг каждого города есть эрув. Но здесь нам нельзя ничего носить.

Дети в замешательстве застыли на месте, держа в руках сосуды, чашки и ложки.

—   Но ведь мы здесь живем,— продолжал Гилад,— это все равно, что перейти из спальни в столовую. А внутри дома можно носить.

—   Но ведь это не дом,— возразил Ашер,— это открытое место.

—   Вот именно,— поддержал его Шалом.— Поэтому нам нельзя переносить вещи в открытом пространстве с одного места на другое.

- Ну

что

же

нам теперь делать? — спросил

Дани.— Эти вещи необходимы нам для еды.

—   Минуточку,— проговорил Шалом,— кажется я знаю, как переправить их к нашему костру на пляже.

—   Ты знаешь? — удивился Шмиль.

—   Да. Дай мне еще минутку подумать.— Шалом наморщил лоб.— Смотрите, мы можем встать и по цепочке передавать эти предметы друг другу так, чтобы никому не приходилось ничего нести.

—   Ты в этом уверен? — спросил Дани.

—   Абсолютно.

—   Похоже на жульничество,— неуверенно сказал Гилад.

—   А вот и нет,— возразил Шалом.— Если очень нужно и у вас нет другого способа, то можно носить именно таким образом. Мне об этом говорил отец.

;,/• ...I ;У,П,1М .)/))\111'\, Вр1'МИ Ле1('_;|11 бисфо, И ш-.., бо',,

,. ;;■■ ь. Все и вдохнули I. чблы чснием, когда Шалом нс •<ь/ ,> оыичне ог Субботы, ь лог праздник можно !■■ 1. >. не нужно епешно доде/п^вато )руа. Разрешалось !и.ч.пить во время Йом 1\м и подкидывать дрова а

'■}<!': КОЛ1. 1 ЧаЛО ,1,сЛО,

! см временем дети собирали налкн для :>,пии и за|«-ршигь строительстьо до наступлении елслующгй

6..; ,1.

- Бес пол с знйн трата времени, во шущался 1 !(

'.'■■;•: СТО 1ОГО, Ч'| (;ОЫ ВОЗИТЬСЯ С ЭТИМ ^рувИМ, НЛ!% О1,1

й.'».^;1, поза(>.)1ИТ1>1 :я о действительно мажной ш-щн!

■- 1ы счи 1а1-|[1Ь, что эрув не важен?

с обидой спроси

Я этою не говорил, возразил Пыад Н нал.нее построить хоть какое-нибудь укрь,лн¹.

■- Пожалуйста, перестаньте спорип,           Ш'-пчмался

Шмиль.--- Ч^гю 1-,лк> пререкаться?

- Хорошо, ■ согласился Гилад,-- но не шЬ\_чи,;> . и п*-.. предупреждал.

Опор вмоы* ра згорелен нанапут; праздника \Я;>;> и-, к т-р ьа /1,ани прочитал киддуш, а потом все усс.ись на пр^:.ишч н.ук: <.*.-)■•)?. И вдруг неожиданно начал н^фапъшачг- -мж.и.. Нс^; смлрели ,чр}1 на друкч в полнейшей растерянног^и. Кт.. мог подумать, что в такое время года пой;к г дожди '.'

Ми забили, что находимся не в Израиле, |;,_оц. Аш.-р,-—во многих местах дождь моле! пойти мс г<» .и.ь,, зимой, а ко> да угодно.

*)гонь! - вскричал Дани, вскакивая с места 11мж,ц; «,||«.т костер!

Мальчики стали хватать горишие сучья и прлгап, их за

30

М

большим камнем. Гилад быстро принес сухих листьев из лежавшей на пляже кучи. Через несколько минут дети стояли у нового костра, который теперь горел под навесом.

—   Хорошо еще, что это случилось на Йом Тов, когда можно переносить огонь, а не в Субботу,— сказал Шалом.

—   Но мы все-таки промокли,— проговорил Гилад.— Я вам говорил, что надо построить укрытие вместо этого эрува!

—   Нам следовало строить и эрув, и укрытие,— сказал Рои.— Что ты имеешь против эрува. Почему он тебя так беспокоит? Ты все время ноешь, как только мы пытаемся соблюсти лшувог-заповеди.

—  Я больше не могу, не могу,— выпалил Гилад,— и его круглое лицо покраснело.— Что у нас мало других проблем? Здесь все равно нет наших родителей, никто не может научить нас, как выполнять заповеди. Так больше нельзя!

—   Почему ты замечаешь только то, чего у нас нет? — спросил Шмиль.— Смотри, мы здесь всего десять дней, а уже неплохо устроились. Благодаря Г-споду мы не утонули. У нас есть пища, у нас есть огонь. У нас есть уже очень много.

—   Хватит трепаться,— огрызнулся Гилад.

—  А это уже нехорошо,— проговорил Шалом спокойно,- сегодня Йом Тов, а мы ругаемся.

Дети молча слушали их. Когда кончился дождь, все побрели на пляж.

—   По правде говоря, я тоже немного колеблюсь,— сказал Дани.— Может быть, в нашем положении не следует быть такими истовыми. Всем известно, что при опасности для жизни не обязательно соблюдать многие мицвот.

—   Чья именно жизнь здесь в опасности? — спросил Ашер. -- Какое это имеет отношение к нам?

—■ Ну, если наша жизнь и не совсем в опасности, то по крайней мере мы не имеем возможности свободного выбора. Я не думаю, чтобы Б-г наказал нас за то, что мы не всегда следуем заповедям на этом острове.

—   Правильно,— сказал Шалом.— Если нет выбора, то ничего не поделаешь. Например, у нас нет хлеба, поэтому мы не устраиваем чехем мишне в Субботу и на Шавуот. Но когда у нас есть выбор, как же не соблюсти все мицвот, какие мы можем?

—  Так как мы толком не знаем соответствующих правил,— сказал Гилад,— я считаю, что нам надо быть осто-

32

рожными, чтобы остаться живыми и невредимыми. Вернемся домой, снова будем во всем следовать Торе. А что мы делаем здесь, не имеет значения.

—  Это не так,— проговорил Шмиль,— мы в таком же положении, как и все евреи, которые вынуждены обживаться на новом месте. У них обычно поначалу нет ни раввина, ни священных книг. Однако они не перестают соблюдать Тору!

—   Я предлагаю сейчас же решить, как нам действовать,— заявил Дани.— Мне не нравится, что мы каждый раз начинаем спорить.

—   Я не возражаю,— ответил Шмиль.— Мне кажется, надо соблюдать все, что мы знаем и можем. Как ты считаешь, Гилад?

—   Я не знаю,— проговорил он сумрачно.— Я вижу, все согласны со Шмилем. В таком случае у меня нет выбора.

—   Нет, у тебя есть выбор,— сказал Дани.— Никто не будет тебя принуждать. Я думаю, ты в состоянии решать сам.

—   Я понимаю,— отвечал Гилад уже более мягким голосом.

—   Послушай, Дани. Ты конечно прав. Но у меня остается какое-то странное ощущение. Что из всего этого выйдет? Может, мы напрасно создаем себе лишние проблемы? Как будто у нас их и так мало.

—   Как ты можешь так говорить? — возмутился Ашер.

—  Постой! — оборвал его Дани.— Пусть Гилад скажет. Я считаю, что каждый должен высказать свое мнение. Надо выслушать всех и помочь друг другу во всем спокойно разобраться. Это лучше бесконечных споров и пререканий.

Дани остановился и повернулся к Гиладу.

—   Ну, что ты решил, Гилад? — спросил он.— Ты хочешь не соблюдать мицвот до тех пор, пока не вернемся домой?

—   Нет, я не могу этого хотеть,— тихо ответил Гилад.

—   Почему? — спросил Дани.

—   Не знаю,— пробормотал Гилад.— Может быть, потому, что боюсь наказания Ашема...— Он снова подумал и добавил.— Послушай. Я хочу, очень хочу соблюдать мицвот. Не в этом дело. Понимаешь, когда это толком не получается, я расстраиваюсь и падаю духом. Я хочу, чтобы все мицвот можно было исполнять легко и правильно, как это было дома.

Снова наступило молчание.

—   «Тикун леил Шавуот»,— прошептал Шалом, улыбаясь.

Дети острова Таршшл

33

—   Что? — спросил Гилад.

Дети узнали, что «тикун» для вечера Шавуот — это свод отрывков Торы, которые следует прочитать.

—   Но слово тикун означает также затвердить что-либо, сделать что-либо лучше,— объяснил Шалом с широкой улыбкой.— Сейчас ты принял важный тикун, Гилад. Ты помог всем нам затвердить законы Торы.

И это был действительно очень важный тикун.

7. Жизнь на Таршише

Вся ночь праздника Шавуот прошла в изучении Торы. Пока не забрезжил рассвет, все по очереди рассказывали, что помнили из своих прежних занятий. Сидя кружком вокруг костра, мальчики жадно ловили каждое слово.

В эту ночь они твердо решили ежедневно находить время для изучения Торы. Для этого был отведен час утром и час вечером. Шалома избрали руководителем занятий, все должны были по очереди готовиться к ним.

—   Нам надо записать все, что помним из священных книг,— предложил Рон, а то начнем забывать и это.

—   Я предлагаю,— добавил Шмиль,— записать в наши блокноты все молитвы. Мне надоело постоянно ждать, когда Дани или Шалом достанут свои сидурим-молитвенннкн. Мы можем сделать молитвенник для каждого.

—   И Хумаш—Пятикнижие тоже,— сказал Дани.— Мы перепишем его у Шалома.

—   Кроме того, надо продлить календарь,— сказал Шалом, доставая карманный календарик из сумки.— Мой кончается месяцем Элул. Надеюсь, что к тому времени он нам не понадобится, мы будем уже дома. Но мало ли что...

—   Но как его правильно продлить? — сказал Ашер.— Это очень сложно.

—   Сложно,— согласился Шалом, перелистывая свой календарь.— Но здесь в конце есть даты праздников на следующий год.

—   Вот здорово,— обрадовался Дани, хлопая Шалома по спине.— Ты составь календарь, а Нафтали его разрисует покрасивее.

На следующее утро все приступили к работе с удвоенной

34

энергией. Все, кроме Нафтали, который выглядел очень грустным. Дани, хотя и был занят своей работой, заметил плохое настроение младшего брата.

—   Нафтали, что с тобой?

Тот поднял глаза, собрался было что-то сказать, но вдруг замолчал. Глаза его налились слезами.

—   Все хорошо, Нафтали,— проговорил Дани, утешая его.— Я с тобой, я о тебе забочусь.

—   Вот именно,— захныкал малыш.— Я не хочу, чтобы ты все время обо мне заботился. Я хочу быть, как все. Все заняты серьезной работой, а мне постоянно поручают какие-то пустяки. Мне не доверяют охранять лагерь, помогать варить еду, готовить наши занятия и все такое.

Он замолчал, отвернулся и вдруг бросился бежать. Дани решил не догонять его. Он просто смотрел на удаляющуюся фигурку младшего брата. Нафтали был очень субтильным и выглядел меньше своих шести лет. Но Дани знал, каким сообразительным и упрямым он может быть. Он помнил, что дома с Нафтали всегда считались. Пусть брат моложе других детей, все же к нему придется относиться как к равному!

После обеда дети вновь принялись за эрув. Дани попросил всех включиться в работу, чтобы можно было закончить до следующей Субботы.

—   А кто будет готовить ужин? — спросил Рон. Дани бросил взгляд на младшего брата.

—   Сегодня за это отвечает Нафтали,— сказал он. Дани увидел, что брат буквально просиял от гордости.

—   Но...,— попытался возразить Рон.

—   Не беспокойся,— остановил его Дани и, обменявшись заговорщической улыбкой с братом, велел приступать к работе.

Шалом объяснил, что прутья для эрува должны быть достаточно длинными, не меньше десяти тфахим, чтобы подниматься над землей фута на три. Каждые два прута, воткнутые в землю, они скрепят поперечной планкой, получится нечто вроде ворот.

Но строители никак не могли придумать, как укрепить эту планку. Ведь нет ни гвоздей, ни веревки.

—  Я однажды видел эрув, он расположен неподалеку от нашего дома,— сказал Нафтали,— так там два прута соединены не палочкой, а ниткой.

—   Правильно,— обрадовался Гилад.— Но у нас нет

35

прочной бечевки. Вообще-то я смогу ее сделать, но к это-

Субботе не успею.

— У меня идея,— заявил Дани.— Пошли за мной! Мальчики побежали за Дани, который направился через лесную чащу к берегу пресного ручья. Они срезали несколько высоких бамбуковых прутьев. Дани проделал в обоих концах их отверстия, затем заточил ветки, которые они еще раньше принесли из леса, и соединил прутья с ветками, вставив заостренные концы в отверстия.

За два дня дети построили ограду вокруг всего лагеря — от костра на пляже до спального места под деревьями. Собирая ветки, Шмиль нашел себе друга, маленького, зеленого, пятнистого. Давний любитель лягушек, он был в восторге от нового приятеля и поспешил показать его

ребятам.

—  Я назову его Хаим,— сказал мальчик,— он так смешно квакает, совсем как мой маленький брат Хаим, когда

волнуется.

—  Рад с тобой познакомиться, Хаим,— засмеялся Рон.

Шмиль тут же приступил к сооружению домика для нового друга, пока устроившегося в самом уютном отделении школьного ранца.

Вечером после работы ребята вернулись в свою «спальню».

—  Ох, и устал я,— пробормотал Гилад и тотчас уснул.

—   Да, неплохо бы сейчас как следует выспаться,— проговорил Ашер.

На пляже было тихо, глаза слипались, слышалось ровное

дыхание и вдруг... «Рибет!» Дани вскочил:

—   Что это?

—   Чего ты? — заворчал Шалом, разбуженный криком.

—   Шшш..., слушай! — сказал Дани.

Все замолчали. И вдруг вновь послышалось:«Рибет! Рибет! Рибет!»

Все бросились искать возмутителя спокойствия. Тогда Шмиль с виноватым видом признался, что крики исходят из его ранца, а испускает их его новый приятель Хаим.

— Приятель он тебе или нет, но надо от него избавиться,— потребовал Шалом.— Мы не успеем закончить нашу работу, если как следует не выспимся.

36

Дани был неприятно удивлен отсутствием у Шалома чувства юмора. Он повернулся к Шмилю и добродушно, но

твердо сказал:

— Скоро вся лагуна станет красной, налетит саранча и наползут вши. Так что, Шмиль, как ни жаль, но тебе лучше убрать отсюда эту заразу.

Несмотря на теплые чувства к лягушке, Шмиль понял, что . друзья правы. И под покровом ночи Хаим был отправлен

в свое болото.

—   Я знаю, нам было бы хорошо вместе, но тебе все же лучше прыгать в ручейке, чем сидеть в моем старом ранце,— попрощался Шмиль.

—   Рибет! — ответил Хаим понимающе.

На следующий вечер Дани пригласил всех на «официальное заседание». Он предложил составить график и определить, в каких местах острова кому работать.

— Не дело, когда каждый занимается, чем хочет, и не обращает внимания на других. Вчера мы потратили на обсуждение, кто и чем будет заниматься больше времени, чем

на саму работу.

Все согласно закивали. К вечеру на острове уже был установлен внутренний распорядок. Просыпались рано, умывались в пресном озере. Затем, прочитав шахарит, вместе завтракали и изучали Тору. И только потом каждый расходился по своим делам. А вечером они собирались и планировали работу на следующий день: кому собирать плоды, кому строить укрытие, кому готовить еду и охранять лагерь со всеми вещами, пока другие ушли по делам. Каждый день после захода солнца дежурные по лагерю должны были зажигать костер, горевший всю ночь, чтобы привлечь внимание проходивших кораблей и пролетавших самолетов. Огонь зажигали только на пляже, подальше от леса и сухих кустов. Однажды Шмиль затронул очень деликатный вопрос, о котором все давно думали, ни никто не осмеливался начать разговор... Он открыл принадлежавший Шалому томик Хулио* и прочитал из Дварим, книги Второзакония: «У вас должно быть также место за пределами лагеря, где вы будете облегчаться, и у вас должна быть лопата... и с ее помощью вы должны вскапывать землю и засыпать отходы вашего тела..., благодаря этому ваш лагерь останется священным».

Воцарилось было неловкое молчание, но спустя минуту все согласились, что за лагерем следует предусмотреть

37

I

укромное местечко для туалета. Для него изготовили специальную лопаточку, как того требует закон Торы.

Жизнь детей на острове постепенно входила в свою колею. Каждый день они открывали новые возможности использовать созданное Ашемом для того, чтобы облегчить свое существование. Однажды Ашер позвал остальных мальчиков и, указав на небольшой участок на опушке леса, заросший колосками, торжественно заявил:

—   Это пшеница! Мы сможем печь хлеб!

—  Ты уверен? — спросил Гилад.

—   Конечно. Я видел, как она растет у нас дома. Здесь, наверное, когда-то уже были люди, которые пытались ее вырастить. Конечно, с тех пор пшеница одичала. Однако она уже желтая, значит, почти созрела.

Ребята собрали скромный урожай и торжественно принесли снопы в лагерь. После нескольких попыток им удалось отделить зерна от плевел и даже найти способ обмолота. Гилад положил зерна в кастрюлю и растолок их палкой. Мука получилась не такая мягкая и белая, как дома, но все равно это была настоящая мука, и теперь можно было испечь хлеб.

Рон помогал матери печь халы и сейчас, засучив рукава, принялся смешивать муку с водой и готовить тесто.

—  Я не уверен, что все получится как надо,— предупредил он.— У нас нет дрожжей для закваски. Мы просто посмотрим, что из этого выйдет.

—   Подожди,— сказал Ашер.— Ты забыл разделить тесто на полосы, чтобы сплести халу.

—   Боюсь, что она не получится,— проговорил Шалом.— По-моему, для халы нужно много муки, только тогда можно соблюсти мицву отделения кусочка. Может быть, стоит отделить совсем немного, без благословения, просто на всякий случай?

По совету Шалома Рон обжег маленький кусочек теста, который он отделил от всего куска, как это делала его мать. Затем свернул из теста два кольца и положил их на металлический лист над огнем. В результате получился мягкий и душистый хлеб, так хорошо знакомый им.

—   Похож на питу,—заметил Шмиль.

—   А мне кажется, на блин,— засмеялся Гилад.

—   Все равно, это хлеб,— заявил Рон.— Теперь у нас есть хала для Субботы.

38

Действительно, когда настала вторая Суббота их пребывания на Таршише, они смогли приготовить все необходимое для субботней трапезы: вино, по две халы для обеда, завтрака и ужина, рыбу и фрукты, горящий огонь и ограду эрува.

На этой неделе даже удалось соорудить специальную печь. Ее сложили из больших камней и обмазали глиной, которая затвердела под действием огня. Сверху оставили маленькую щель для дыма. Внизу проделали небольшое отверстие, чтобы погладывать ьетки и сучья.

Каждый день был наполнен напряженной работой, новыми открытиями. Укреплялась и дружба.

—  Эй, посмотрите! — закричал Нафтали однажды утром, когда они собирали в лесу фрукты,— это яйца!

Нафтали нашел четыре мелких белых яйца в маленьком гнездышке на ветке дерева.

—   Мне глазунью! — заказал Шмиль.

—   А мне приготовьте шакшуку,—засмеялся Шалом, вспомнив этот вкусный восточный омлет с помидорами, который он так любил дома.

—   Подождите! — проговорил Ашер.— А вы уверены, что

эти яйца кашерные?

—   Да разве яйца бывают некашерные? — удивленно

спросил Нафтали.

—   Конечно,— ответил Ашер.— Нельзя есть яйца нека-

шерных птиц.

—   Верно,— сказал Дани.— Но как мы узнаем, чьи это

яйца?

—   Давайте спрячемся,— сказал Гилад,— и посмотрим,

кто прилетит в гнездо.

Так они и сделали. Мальчики терпеливо ждали, пока не прилетела птица-мать, и с радостью убедились, что это яйца красивой (и кашерной) голубицы. Только после этого они подошли к гнезду, отогнали птицу подальше, прежде чем забрать яйца, и тем самым соблюли мицву шилуах акен. В тот вечер новое блюдо — вкусный омлет из яиц и овощей — украсило обеденный стол, который они соорудили из камней.

Но самое большое открытие недели было еще впереди. Однажды вечером Рон и Ашер обратились к ребятам с озорным блеском в глазах.

— Посмотрите, что мы для вас приготовили,— сказал Рон голосом, полным гордости и волнения.— Конфеты!

39

—   Конфеты! — изумился Шмиль, вскакивая с места.— Вы не шутите?

—  Смотри сам,— улыбнулся Рон, протягивая небольшую чашу из кокоса, наполненную сушеными фруктами, покрытыми тоненьким слоем блестевшего на солнце сахара.

• — Как вы это сделали? — спросил Дани.

—   Очень просто. Прокипятили фрукты с сахаром и просушили на солнце.

—  Сахар? — спросил Нафтали.— Где вы его взяли?

—   Мы хотели, чтобы это был сюрприз! — улыбнулся Рон.— Я нашел в лесу несколько стеблей сахарного тростника. Совершенно случайно. Попробовал их на язык, пожевал. Они оказались сладкими. Тогда я решил сделать опыт и посмотреть, получится ли настоящий сахар. Прокипятил тростник в воде, затем выпарил всю воду, на дне действительно остался сахар!

Мальчишки отведали неожиданное угощение, причмокивая губами от восхищения. Очень скоро производство и распределение конфет стало центром всей общественной жизни на Таршише. Ребятам хотелось все больше и больше конфет, и Дани решил распределять их поровну, чтобы никому не было завидно и обидно. Дважды в неделю Рон готовил засахаренные сладости, которые раздавали тут же, на глазах у всех.

Но каждый поступал со своей порцией по-разному. Гилад немедленно съедал, облизывая пальцы. Дани уступал просьбам Нафтали и делился с ним. Шалом и Ашер сохраняли свои порции для послеобеденного десерта, а Рон использовал свою для того, чтобы платить Ашеру, который мыл вместо него посуду и кастрюли. Рон смеялся и говорил, что это занятие надоело ему еще дома. Только Шмиль, который любил подолгу сосать конфеты, собрал целый склад их в своем рюкзаке. Именно эта привычка Шмиля однажды вечером привела к страшному событию.