Jewish Book Favorites 
(Russian Language)
from the Jewish Russian Library

Home

Еврейские Книги на русском языке Online
Jewish Book Favorites
site map

     
   

Глава 4

ПОЙМАВ ПО ТЕЛЕФОНУ секретаршу консервативного раввина, я договорился о встрече с ним в тот же день, в два часа пополудни. Мы отправились к нему сразу же после ланча. Синагога Бней Эмет размещалась во внушительного вида каменном здании, стоявшем на углу обычной жилой улицы и окруженном поднимавшимися одна над другой зелеными лужайками и красивыми, аккуратно подстриженными деревьями.

Кабинет рабби, в отличие от кабинета его ортодоксального коллеги, представлял собой просторную, обитую дубовыми панелями комнату в учебном крыле синагоги. На стене, в аккуратных рамочках, висело множество дипломов и удостоверений.

Два самых эффектных из них свидетельствовали о том, что хозяин кабинета получил раввинское звание в Еврейской Теологической Семинарии, а докторскую степень по истории — в Колумбийском университете. Прочие дипломы констатировали его членство во всевозможных религиозных и филантропических обществах. Сам рабби, доктор Гирш, был высоким, почтенного вида человеком лет пятидесяти пяти.

86

Его лицо обрамляли элегантные седые бакенбарды и небольшая бородка. Мы уселись в удобные кресла, а Хсин-Мей вполне удовольствовалась лежавшим на полу толстым ковром.

Я еще раз произнес заранее заготовленную речь: рассказал о том, как нашел Хсин-Мей на вокзале, и сообщил, что мы хотим обратить ее в иудаизм. Рабби Гирш нисколько не замешкался с ответом.

"Просто поразительно! — сказал он с энтузиазмом. — Меня всегда очень интересовала китайская история. Вам известно, наверное, что в Кайфенге, в глубине континентального Китая, в свое время существовала довольно крепкая община китайских евреев? У меня была возможность увидеть созданный ими свиток Торы во время моего недавнего визита в Цинциннати."

"Да, конечно, рабби, — сказал я. — Я читал об этом. Вся эта история очень интересна, но, к сожалению, сегодня от этой некогда процветавшей общины не осталось и следа. Может быть, от нашей дочери со временем произойдут новые поколения китайских евреев... но это, кстати, возвращает нас к вопросу о ее гиюре."

"Ах да, гиюр... На мой взгляд, с ним не должно быть проблем. Я с удовольствием подготовлю все необходимые документы, удостоверяющие, что она еврейка."

Барбара была ошеломлена.

"И для этого не потребуется даже погружение в микву?% — спросила она.

"Ну, если вы настаиваете, мы можем договориться, чтобы ее окунули в плавательный бассейн в Еврейском общинном центре..."

По выражению лица моей жены я понял, что она растеряна не меньше моего.

"И это будет считаться гиюром?"

87

"Есть несколько авторитетных высказываний, которые можно трактовать как разрешение использовать плавательный бассейн в качестве миквы, — доверительно сказал рабби.

— В общем, когда вы решите приступить к делу, созвонитесь, пожалуйста, с моей секретаршей. Она даст вам бланки, которые необходимо заполнить. Как только вы сообщите ей все эти данные, я сразу же подготовлю требуемые документы. Ну и конечно, вам придется заплатить небольшую сумму — административные расходы, вы понимаете!"

Это-то мы понимали.

"Насколько я понимаю, вы совсем недавно в нашем городе, — продолжал рабби, — и, скорее всего, еще не принадлежите ни к одной общине. Мы будем рады, если вы серьезно обдумаете возможность присоединиться к Бней Эмет. Могу вас заверить, что в общине, объединяемой нашей синагогой, состоит много таких же интеллигентных семей, как ваша, и вообще — мы самая большая еврейская община в городе. Моя секретарша, мисс Гольдберг, может дать вам всю необходимую справочную литературу."

"Благодарю вас, рабби, — сказал я. — Если я правильно вас понял, вся процедура гиюра заключается в заполнении определенных документов?"

"Совершенно верно, — ответил он. — Как я уже сказал, вы должны будете сообщить нам некоторые данные, — в частности, ваши еврейские имена и имена ваших родителей,

— но, в общем, все это совсем не сложно. А сейчас, извините,

— через несколько минут у меня назначено еще одно свидание. Впрочем, я буду рад встретиться с вами в самое ближайшее время и несколько основательнее обсудить ваши впечатления о Китае и ваш взгляд на китайскую культуру. Всего хорошего — и добро пожаловать в нашу синагогу!"

Барбара взяла у секретарши набор брошюр, распространявшихся среди членов синагоги. На обратном пути мы за-

глянули в некоторые учебные классы и ознакомились с содержанием прикрепленных к стенам информационных бюллетеней.

ТОЛЬКО ПО ДОРОГЕ домой я дал волю обуревавшим меня чувствам:

"Если послушать рабби Гирша, то принять иудаизм так же просто, как войти в распахнутую дверь. В том, что он сказал, вообще много странного, но это, пожалуй, удивительнее всего. Его подход к вопросу о гиюре показался мне несерьезным, даже поверхностным! Знаешь, получить американское гражданство — и то, по-моему, сложнее. Я как раз на прошлой неделе звонил в Отдел иммиграции и натурализации — хотел узнать, что необходимо сделать для натурализации Хсин-Мей. Оказалось, что, прежде всего, нужно подождать три года. Затем необходимо будет представить подлинные документы, удостоверяющие наше собственное гражданство. Далее предстоят еще юридическая процедура и церемония присяги, которую антрополог назвал бы "инициацией". У первобытных племен таким образом отмечали переход из одного статусного состояния в другое."

Барбара не отзывалась и внимательно разглядывала пейзаж, проносившийся за окном, но я знал, что она настороженно слушает.

"Если верить этому рабби, — продолжал я, — то для гиюра ничего такого не требуется. Если для того, чтобы сделать гиюр, достаточно всего лишь заполнить несколько бланков, то, может быть, нам вообще не стоит беспокоиться о том, что Хсин-Мей его не прошла."

"Меня тоже многое удивило, — отозвалась, наконец, Варбара. — И еще эта история с миквой — мне почему-то не кажется, что плавательный бассейн — такая уж подходящая ей замена. В любом случае, я не хотела бы так уж сразу оста-

89

новиться на достигнутом. Ты всегда меня учил, что сначала нужно изучить все возможные решения, и лишь затем делать свой выбор."

"Я и сейчас готов это повторить."

"В таком случае, — сказала Барбара, — нам предстоит ознакомиться с еще одним решением."

"Ты совершенно права, — согласился я. — Я сегодня же туда позвоню и выясню, сияет ли он еще!"

"Кто?"

"Ты разве забыла — "Свет Истины!"

В ХОДЕ ТЕЛЕФОННОГО разговора рабби Клейн, духовный наставник прогрессивной общины Ор Эмет, показался мне очень сговорчивым.

"Разумеется, я буду очень рад обсудить вопрос о гиюре вашей дочери, — сказал он немедленно. — К сожалению, в организационном плане мы находимся сейчас между двух стульев и, пока строится наше собственное здание, вынуждены делить помещение с общиной квакеров на Форест-авеню. Хотите встретиться там со мной — вы и ваша супруга — во вторник в три часа пополудни?"

Во время встречи рабби проявил неподдельный интерес к моему рассказу. Как только я закончил, он тотчас откликнулся:

"До сих пор в своей практике я сталкивался только с процедурой гиюра для взрослых. История вашей дочери — это событие, которое всколыхнет всю общину. Если я не ошибаюсь, во время нашего телефонного разговора вы упомянули, что были у нас в Рош-а-Шана? В таком случае, вы уже имеете представление о нашем подходе к религии. Мы стремимся к тому, чтобы члены нашей общины были лично вовлечены в религиозную службу. Я попрошу вас подготовить к церемонии гиюра небольшую вступительную речь, желательно со-

провождаемую слайдами, привезенными вами из Китая, и музыкальными заставками. Я охотно помогу вам подготовить это вступление, подберу подходящие еврейские источники. Заодно мы придумаем такое еврейское имя для вашей дочери, которое явилось бы синтезом ее китайской и еврейской сущностей."

"Рабби Клейн, а как насчет погружения в миквуТ

"Лично я никогда этого не требую, миссис Шварцбаум! Кроме того, доступ к микве для нас несколько затруднен, поскольку группа, которая контролирует этот ритуальный бассейн в нашем городе, допускает в него только определенных людей."

"Что это за группа?" — спросил я.

"Ортодоксальная община."

"Рабби, я хотела бы ясно понять, будет ли гиюр, проведенный по вашим правилам, признан всеми без исключения?"

Рабби Клейн слегка замешкался с ответом на вопрос Барбары:

"Ну, я должен признаться, что значительная часть еврейской общины, большой и очень неоднородной, скорее всего, не согласится признать наш гиюр законным, — произнес он деланно-небрежным тоном. — Такова реальность, с которой нам приходится сталкиваться. Но с другой стороны, подумайте, какая другая процедура гиюра доставит вам столь глубокое личное переживание, какой другой подход столь ярко и многогранно подчеркнет значительность и содержательность нашего общего еврейского наследия?"

"Я не совсем понимаю, — отважился вступиться я, — в каком смысле слайды с видами Китая и музыкальные заставки помогут нам приобщиться к нашему еврейскому наследию?"

"Иудаизм, — напыщенно произнес рабби, — требует активного интеллектуального действия, а не механического,

90

91

г

рефлекторного следования устарелым формам. Наш подход позволяет сочетать старое и новое, современный опыт и исторические воспоминания."

Мы поблагодарили и откланялись. Выйдя из украшенной деревянными панелями церкви квакеров, мы неторопливо пошли к своей машине, наслаждаясь красками листопада и бодрящим осенним воздухом.

"Я боюсь даже спрашивать о твоем впечатлении", — сказала Барбара.

"Последний раз я участвовал в таком спектакле типа "По-кажи-и-расскажи" еще когда учился в третьем классе, — сказал я. — Я тогда принес в класс птичье гнездо, которое нашел в лесу. Помню, учитель очень заинтересовался, но класс все это время отчаянно скучал. Увы, сегодня я уже не третьеклассник, да и Хсин-Мей — не птичье гнездо."

Глава 5

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, перед тем как отправиться в университет, мы с Барбарой по свежим следам подробно обсудили наши недавние впечатления.

"Ортодоксального раввина я до какой-то степени даже могу понять, — сказал я. — Он, по крайней мере, последователен. Имеются определенные условия, требования, если угодно — правила перехода в иудаизм, и пока эти правила не выполнены, человек не может считаться евреем."

"Но одна проблема все же остается, — возразила Барбара. — Он не уточнил, что это за правила, и не разъяснил, как мы можем их выполнить.

Продолжая твою мысль, можно констатировать, что у нас нет ни малейшего представления о том, какова плата за вход в этот "клуб", и к чему мы, собственно, будем допущены, если ее уплатим."

"Согласен. Невозможно стать ортодоксальным евреем, просто нажав некую кнопку, и, во всяком случае, даже напрягая воображение, я не могу представить себя завтра утром соблюдающим кашрут, равно как и прочие предписания, о которых он говорил.

92

93

Что же до других раввинов, то я вообще не могу всерьез к ним относиться. Они мне кажутся такими поверхностными, такими интеллектуально пустыми, что я просто не вижу смысла совершать гиюр нашей Хсин-Мей в предлагаемой ими "неортодоксальной" форме. Это было бы только жестом, процедурой, лишенной серьезного содержания."

"Что же нам в таком случае остается?"

"То же, что и раньше. Мы с тобой остаемся тем, чем были — двумя еврейскими родителями с нееврейской китайской дочерью на руках.

"Ты прав, я тоже не вижу, что мы еще можем сделать при таких обстоятельствах, — согласилась Барбара. — Все это крайне огорчительно. Но все-таки, я кое-что поняла за эти последние недели."

"Что именно?"

"Что я практически ничего не знаю об иудаизме. Мы с тобой суетимся, пытаясь сделать нашу дочь еврейкой, а, между тем, сами понятия не имеем, что это, в сущности, значит — быть евреем."

НЕДЕЛИ СКЛАДЫВАЛИСЬ в месяцы, месяцы — в годы. Наш домашний распорядок определялся сменявшимися временами года, университетским календарем, каникулами и отпусками, а также поездками к родным.

Невзирая на занятость, мы выкраивали время для регулярного чтения самых различных книг на еврейские темы. Наше чтение не отличалось особой систематичностью, мы читали все, что попадалось под руку, — романы, исторические очерки, эссе, полемические статьи, социальные исследования, работы по теологии и философии. Не присоединяясь формально ни к одной общине, мы регулярно посещали интересовавшие нас мероприятия в Еврейском общинном центре и местных синагогах. Круг наших друзей и знакомых, состо-

94

явший из сотрудников университета и членов местной китайской общины, был открыт для китайских студентов, учившихся в соседних университетах и колледжах.

Время от времени случались забавные инциденты, которые напоминали нам о необычном религиозном статусе нашей Хсин-Мей.

Мы арендовали наш дом у супружеской четы, которая сравнительно недавно, но зато весьма основательно включилась в движение фундаменталистов-пятидесятников. Хозяйка, дочь священника епископальной церкви, и ее муж, преуспевающий бизнесмен, стали "истинно верующими" на евангелист-ский протестантский манер. Будучи неофитами, они уверовали весьма пылко, и решили, что их призвание — обращать всех "заблуждающихся" на открывшийся им "истинный путь".

Поскольку оформление договора об аренде и внесение залога в размере трехмесячной платы за квартиру были завершены еще до нашего возвращения с Тайваня, мы впервые встретились с нашими хозяевами только через несколько месяцев после приезда в город.

Узнав, что их жильцы — два еврея с еще не определившей свой религиозный статус китайской дочерью, наши хозяева решили, что им послано настоящее небесное знамение. Когда, к тому же, выяснилось, что наш дом посещает множество азиатских студентов, большинство которых — буддисты, они окончательно уверовали, что удостоились особой религиозной миссии.

С большим трудом, комбинируя вежливую холодность с полной незаинтересованностью, нам с Барбарой удалось в конце концов остудить их евангелистекий пыл. И хотя вся эта история показалась нам, в общем, довольно забавной, она содержала и неприятный элемент. Она напомнила нам, что наша Хсин-Мей по-прежнему остается в ненормальном со-

95

г

стоянии, а мы сами все еще не имеем достаточных знаний и опыта и зачастую не способны противопоставить что-либо существенное потоку религиозных доводов, обрушивающемуся на нас со всех сторон.

Я ОТНОШУСЬ к людям того сорта, которые позволяют событиям развиваться естественным образом. Однако мое профессиональное антропологическое и социо-политическое любопытство побуждало меня время от времени пускаться на поиски информации, касающейся проблемы гиюра.

В ходе таких поисков я разговорился однажды с руководителем городской Еврейской школы, которая осуществляла полноценную — занимавшую весь день — учебную программу для детей, начиная со старших групп детского сада и по восьмой класс включительно.

Чем больше мы с Барбарой занимались своим еврейским самообразованием, тем яснее нам становилось, что мы, по сути, чрезвычайно невежественны в том, что касается нашей собственной религии. Поэтому я решил, что будет неплохо, если Хсин-Мей получит хотя бы начальное еврейское образование.

Я объяснил директору школы нашу ситуацию и спросил, сможет ли Хсин-Мей поступить в его школу. Директор ответил, что в школу принимаются только еврейские дети. Я стал добиваться от него определения — что же такое, наконец, еврейский ребенок. Он объяснил мне, что еврей — это тот, кто признан евреем "согласно еврейскому религиозному закону, или Галахе."

"Что это значит в отношении гиюра!" — спросил я и получил ответ, которого в глубине души и ожидал: гиюр должен удовлетворять всем ортодоксальным требованиям.

Эта история имела продолжение. На втором году нашего пребывания в городе мы попали в списки местной Еврейской

96

Федерации и стали регулярно получать приглашения участвовать в ее кампаниях по сбору пожертвований.

Изучив брошюры, присылкой которых сопровождался каждый призыв жертвовать деньги, я заметил, что одним из получателей этих пожертвований является упомянутая выше Еврейская дневная школа. В примечаниях, напечатанных в соответствующей брошюре мелким шрифтом, сообщалось, что пожертвования покрывают более сорока процентов школьного бюджета, а остальные шестьдесят слагаются из платы за обучение и разных других составляющих. Я начал злорадно потирать руки: мне показалось, что я обнаружил трещину в ортодоксальной броне. В тот же день я позвонил в Федерацию и договорился о встрече с ее руководителем.

В ходе этой встречи я объяснил, что мы с женой — пока еще новички в общине, и, прежде чем перейти к истинной цели моего визита, упомянул о своем положении в университете и научных заслугах.

"Верно ли, что нынешняя кампания по сбору средств для ваших школ представляет собой мероприятие, охватывающее всю общину, в том числе и тех ее членов, которые не принадлежат ни к каким синагогам?" — спросил я, наконец.

Директор, лысоватый маленький человечек в больших очках, с готовностью согласился.

"Да, конечно! — воскликнул он. — В действительности, как вы наверняка заметили, лозунг нынешней кампании так и звучит: "Все мы — заодно!" Мы должны выступать единым фронтом не только с нашими братьями-евреями в Израиле, но также — насколько это возможно, — ив том, что касается удовлетворения потребностей местной еврейской общины."

"Я рад это слышать, — сказал я, — Означает ли все это, что если я, лояльный член местной общины, нуждаюсь в той или иной помощи, а община имеет возможность мне помочь, то я могу рассчитывать на поддержку? Верно ли это?"

97

"Разумеется, — ответил он, внезапно насторожившись. Он был слегка озадачен направлением, которое неожиданно приняла наша беседа. — Но я уверен, что вы согласитесь со мной, если я скажу, что каждый отдельный член общины тоже должен нести свою долю ответственности. На этой идее — идее взаимной ответственности — построена вся наша кампания. Мы обращаемся к каждому с призывом внести столько, сколько он может, с тем, чтобы, в случае необходимости, он, как и все другие, мог обратиться к нам за помощью."

"Как вы, в таком случае, расцените ситуацию, когда член общины, который внес свой взнос в общее дело, обращается за помощью в еврейское учреждение и получает категорический отказ?"

Директор весь подобрался:

"Я не совсем понимаю, к чему вы ведете. Объясните, пожалуйста, что именно вы имеете в виду,"

"Я имею в виду Еврейскую дневную школу. В вашей брошюре я прочитал, что она является одним из учреждений, поддерживаемых городской еврейской общиной, и часть денег, собранных в ходе ваших кампаний, идет на ее содержание. Точнее говоря, эти деньги составляют весьма существенную часть ее бюджета. Однако, когда я попытался записать свою дочь в эту школу, мне отказали." Директор был искренне удивлен: "Как это — отказали?" — спросил он. "Вернее сказать, обусловили ее прием тем, что она должна пройти гиюр согласно определенным правилам, — кстати говоря, не одобряемым большинством раввинов нашей общины. В настоящее время она считается не отвечающей требованиям школы. Между тем, эта школа числится в списке общинных учреждений. Как это понимать?"

Он беспокойно заерзал в кресле и потер рукой лысину. "Разрешите мне объяснить вам сложившуюся ситуацию.

98

Хотя отдельные организации и учреждения и связаны с городской общиной и участвуют в ежегодном сборе средств, они остаются, тем не менее, вполне независимыми и подчиняются своим собственным правилам и своему совету директоров. Каждое учреждение сохраняет весьма значительную автономию.

К примеру, Еврейская семейная служба, которая оказывает большую часть социальных услуг, необходимых нашей общине, имеет свои собственные правила и критерии вступления в нее.

Вдобавок, почти каждое учреждение связано с какими-то другими организациями или синагогами. Скажем, Еврейский общинный центр и Еврейская семейная служба входят в общегородской Объединенный фонд жертвователей и получают от него финансовую помощь. Поэтому они вынуждены следовать определенным установкам, предписанным этой организацией."

"Каким именно?"

"Ну, скажем, Объединенный фонд установил правила, запрещающие какую-либо дискриминацию в том, что касается предоставления услуг, оказываемых входящими в него организациями."

"Теперь я начинаю кое-что понимать, — перебил я его. — Не далее, как вчера я просматривал список членов Еврейского общинного центра и обнаружил, что почти половина из них — судя по фамилиям и адресам — вообще не являются евре-

ями.

"Вы правы. Но частично это объясняется тем, что членские взносы в Еврейском общинном центре ниже, чем, скажем, в христианской ИМКЕ."

"Это приводит к парадоксальному выводу, — саркастически заметил я. — Одна организация принимает систему правил, которая поощряет вступление в нее неевреев, тогда

99

как другая делает все, чтобы евреев в свои ряды не допускать. Во всяком случае, евреев, принадлежащих к некоторым категориям."

"Я могу понять ваши чувства, — вздохнул директор, — но, как мне кажется, вы не вполне справедливы и объективны. Наша дневная школа, подобно другим, входящим в общинную систему организациям, связана со своим руководящим органом — в данном случае, с ортодоксальной синагогой, — и обязана следовать ее указаниям и критериям."

Я почувствовал некоторую симпатию к этому маленькому, потрепанному судьбой человеку. Сетка морщин и складок, покрывавших его лоб и лицо, была, в сущности, паутиной боевых шрамов, полученных этим чиновником в ходе карьерных боев, в которых он давно уже перестал надеяться на успех. Теперь он видел свою единственную задачу в том, чтобы аккуратно придерживаться установленной линии и не отклоняться от нее вплоть до своего выхода на пенсию. Он наверняка уже забыл, когда в последний раз сражался за правое дело.

"Неужели я первый, кто поднимает этот вопрос о дневной школе?" — полюбопытствовал я, отбросив свой агрессивно-язвительный тон.

"Поверьте, его уже поднимали до вас, — ответил директор. — И некоторые люди даже отказывались из-за этого жертвовать на общинные нужды. Но сейчас извините меня, пожалуйста, — меня ждет еще одно свидание."

Он поднялся и протянул мне руку на прощанье.

"Все-таки позвольте мне посоветовать вам быть поактивнее в рамках нашей Федерации. Это добровольческая организация, и если вы ею не вполне довольны, то единственный сколько-то эффективный способ добиться желаемых изменений — это совместно с другими разрабатывать и совершенствовать ее политику."

КОГДА Я ТЕМ ЖЕ ВЕЧЕРОМ рассказал Барбаре об этом разговоре, она отрезала:

"Начнем с того, что я вообще не понимаю, зачем ты к нему отправился. Он в любом случае ничем не может нам помочь. Чего ты надеялся добиться?"

"Ты права. Я с самого утра задаю себе тот же вопрос. Наверно, мне просто хотелось получше разобраться в том, как устроена и функционирует эта система. Теперь мне еще более очевидно, что она имеет не столько религиозный, сколько политический и экономический характер, и к тому же весьма запутанный."

"Знаешь, мне кажется, что ты просто сел на своего любимого конька, — поддела меня Барбара. — Ты стремишься все на свете свести к какой-нибудь политической или социальной проблеме, в основе которой, разумеется, лежит борьба за власть или за деньги. А я смотрю на Хсин-Мей, вспоминаю, как неожиданно она вошла в нашу жизнь, и все больше убеждаюсь, что на самом деле от нас вообще очень мало что в этом мире зависит."

"Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать."

"Хорошо, я попробую объяснить это иначе. За все это время — с того дня, как ты нашел Хсин-Мей, на протяжении всех месяцев, пока продолжались хлопоты с ее удочерением, американской визой и гиюром, и вплоть до сегодняшнего эпизода с руководителем Федерации — ты ни разу не упомянул одно весьма существенное, на мой взгляд — даже ключевое слово..."

"И что же это за слово?" — уже догадываясь, но все же не без любопытства спросил я.

"Б-г", — серьезно ответила она.

100

101

Глава 6

НА ПРОТЯЖЕНИИ всего последнего года перед нашим отъездом на Тайвань и целых двух лет после нашего возвращения Барбара многократно обращалась к врачам в поисках профессионального совета и помощи против бесплодия.

Все эти обследования показывали, что отсутствие у нас детей не может быть объяснено никакими медицинскими причинами.

В один прекрасный день, вернувшись от очередного специалиста, Барбара заявила:

"Мне надоела эта возня с визитами к врачам и бесконечными рецептами. Отныне я ничего больше делать не намерена, — пусть себе идет, как идет."

"А я и не вижу, что еще, собственно, мы могли бы предпринять."

"Ну, положим, есть еще одна вещь, которую мы никогда по-настоящему не пробовали", — сказала Барбара, снимая посуду с обеденного стола.

"Какая именно?" — поинтересовался я.

Она какое-то время смотрела прямо на меня, прежде чем произнести простое слово: "Молитва".

102

ВСКОРЕ ПОСЛЕ ТОГО, как Хсин-Мей исполнилось два года, мы стали потихоньку выяснять, нельзя ли взять второго приемного ребенка, и в этой связи договорились о встрече с руководительницей Еврейской семейной службы.

Это была невзрачная, плотно сложенная женщина средних лет, казалось, намертво встроенная в свой письменный стол. Она тяжело дышала за баррикадой из своих папок и бумаг, и на ее лице застыло постоянное выражение сердитой озабоченности. Телефонный провод извивался по ее кабинету, как резиновая трубка, через которую вливают свежую кровь смертельно больному пациенту, и она, действительно, казалась таким пациентом, черпающим жизненные силы в бесчисленных телефонных звонках, которые непрерывно прерывали нашу беседу.

Как бы то ни было, она проявила незаурядные понимание и сочувствие. Сначала она напомнила нам о сложившейся демографической и социальной ситуации, которая приводит к быстрому сокращению числа детей, подходящих для усыновления или удочерения. Затем она объяснила, что распространение легальных абортов и, одновременно — улучшение материального положения большинства американок, имеющих теперь возможность воспитывать детей, рожденных вне брака, еще более уменьшают это число. В заключение она сказала, что шансы на быстрое получение ребенка значительно увеличиваются, если супружеская чета согласна взять приемного ребенка не самой предпочтительной категории — например, постарше возрастом или с физическими или умственными недостатками.

"Иными словами, вы ничего не можете нам предложить?"

Она грустно улыбнулась.

"Наша Еврейская семейная служба сотрудничает с другими организациями такого же рода, например, с Католическим

103

благотворительным фондом, который помогает нам отыскивать подходящих детей."

Я поинтересовался, согласны ли эти организации с тем, что найденные ими приемные дети будут затем обращены в иудаизм.

"Но ведь вы оба евреи, — сказала она. — Зачем вам это обращение?"

Я посмотрел на нее с недоверчивым изумлением.

"Вы хотите сказать, что вам неизвестно, что дети, взятые на воспитание еврейской четой, не считаются евреями, пока не пройдут гиюрТ'

"С детьми, которых мы пристраивали раньше, у нас никогда не возникало проблем, — заверила она. — Но даже если вы правы, я не предвижу никаких затруднений."

"Все это не так просто, — сказал я. — Знаете ли вы, например, что до тех пор, пока ребенок не пройдет ортодоксальный гиюр, его не принимают в Еврейскую дневную школу?"

"Вы в этом абсолютно уверены? — Она посмотрела на меня с явным недоверием, при этом одна из ее бровей высоко поднялась. — Мне трудно в это поверить."

"Вам достаточно позвонить в Федерацию или, если хотите, прямо в школу, и вы немедленно получите подтвержде-

II

ние.

"Если вы не возражаете, я именно так и поступлю."

Она предпочла поступить "именно так" из соседней комнаты (возможно, впрочем, что ее система телефонного жизнеобеспечения была рассчитана только на звонки извне) и вернулась минут через пять.

"Вы были правы, — сказала она, даже не извинившись. — Должна сказать, что я возмущена и шокирована."

"Боюсь, что я чего-то не понимаю, — сказала Барбара, удивленная слишком бурным для этого бюрократического

104

растения проявлением эмоций. — Еврейская семейная служба помогает еврейским семьям. Разве не естественно, что она должна во всех сложных случаях следовать требованиям еврейского закона?"

"О, разумеется, — ответила наша собеседница. — Но только если эти требования не идут вразрез с правами индивидуума и не мешают нормальному росту и развитию нашего

клиента."

Она явно чувствовала себя задетой в своей бюрократической броне.

По пути домой я сказал Барбаре:

"Чем больше я узнаю нашу общину, тем яснее мне становится, что это вовсе не единый еврейский коллектив, а, скорее, множество разобщенных анклавов, каждый из которых действует согласно своим собственным правилам и собственной философии."

"Я не понимаю, зачем мы вообще к ней пришли, — с горечью откликнулась Барбара. — Как могли мы затеять усыновление или удочерение еще одного нееврейского ребенка, когда нашей Хсин-Мей скоро исполнится два с половиной года, а она все еще нееврейка?"

105

 

previous                                                                                                                                                next

Home
Еврейские Книги на русском языке Online
Jewish Book Favorites
site map